Четвертая дочь императора - Страница 132

132

— А я думал, что это сестра. Уж очень молоденькая.

— Она и была совсем ребёнком, когда родила. Просто рано созрела, и не понять было, что ещё не взрослая.

Остатки винограда доели молча. У Гошки возникло крепкое подозрение, что мужик этот девчонке Саньке совсем не чужой. Боится испугать дочку. И к её матери не подходит по сходной причине. Он ведь действительно выглядит… неважно. И вот как тут быть? Хранить его тайну? Или… ну он же не колокол громкого боя.

* * *

Своей догадкой о личности «отдыхающего» поделился с Ри только после обеда.

— Козёл он, этот Веник. Танька его оплакивает уже пять лет, с тех пор как проводила на войну, а он подсматривает из-за кустов, — и стало ясно, что секрет увечного сохранён не будет.

— Так пугать ребёнка не хочет, и Татьяна тоже, неизвестно, как ещё его примет, — оправдывает парня Гошка.

— А вот как примет, так и примет. В четырнадцать лет дочурку ему выносила и родила, наверно неплохо к этому идиоту отнеслась тогда. Не знаю, как сейчас отнесётся. Я бы — убила.

Что-то сегодня любезная легко заводится. Не иначе, начинается для мужа пост. И вообще, день какой-то необычный. Точно! Он мужика подвёл. Нарушил человеку планы, не получится у него теперь пострадать в одиночестве. Хм. Хорошо это, или плохо? Надо же, за столько лет впервые задумался над тем, правильно ли он поступает. Похоже, это признак того, что сжился он с местными реалиями, не наблюдатель с взглядом со стороны, а один из жителей Посейдонии, подданный самой настоящей империи, которая очень ему дорога. Или сомнения в правильности сврих поступков — веха на пути взросления?

— Ри. А поскольку от дел мы с тобой отлучены, как полагаешь, не стоит ли нам поехать в те места, где сейчас на самолётиках летают? Мне бы пилотированию поучиться стоило, да и ты, кажется, нуждаешься в восстановлении навыков.

Наконец-то на лице супруги мечтательное выражение.

Эпилог

Патрулирование — занятие скучное. Море внизу, небо вокруг и приборная панель перед глазами. Монотонный звук устойчиво работающих двигателей убаюкивает. Но нельзя терять бдительности, поэтому, время от времени, приходится перебрасываться словечком со штурманом, угнездившемся за остеклением в самом носу, и с наблюдателем, оглядывающим заднюю полусферу.

Этот самолётик Трос «срисовал» с Пе-2. Правда турбовинтовые двигатели дают ему небольшой выигрыш перед прототипом в скорости и дальности полёта. И обилие примененных стальных деталей немного перетяжелило цельнометаллическую конструкцию. Алюминиевые сплавы только в обшивке. Зато бомбометание с пикирования даёт блестящий результат. И четыре противокорабельные сорокакилограммовые бомбы, расположенные внутри фюзеляжа совершенно не влияют на динамику машины, пока не отрыт люк.

— Плановый поворот на курс восемьдесят через минуту, — голос штурмана в переговорном устройстве.

— Принято, поворот на курс восемьдесят через пятьдесят секунд, — откликается Гошка.

— Ракета чёрного дыма по азимуту сто двадцать три, — вдруг вмешивается наблюдатель в обмен ритуальными фразами.

— Ворочаем на курс сто пятьдесят, — откликается командор и, выполнив вираж, немного опускает нос и заметно увеличивает обороты двигателей.

Всё верно, высотный разведчик, подавший сигнал, они перехватывают. Он идёт много выше, тысячах на пяти метров, но это даже удобно, поскольку выпущенная им ракета белого дыма чётко видна. А то, что она единственная, означает, что до обнаруженной цели недалеко. Это неудивительно. После подачи первого сигнала прошло немного времени, а разведчик тихоходен.

Бомбардировщик поворачивает по направлению ухода не долетевшей до водной глади ракеты, справа виден штрих еще одного самолёта, значит черное облачко заметили с другого патрульного. По раскладке — восемнадцатый борт лейтенанта Ярика. Тогда работа по сценарию парной атаки. Ага, есть визуальный контакт с целью. Старый знакомый крейсер типа «Тарио» бежит под бриттским флагом тревожить имперские коммуникации в окрестностях Ендрика. Противник начал покупать старьё у рикан, добрый знак.

Самолёт — это даже не миноносец. Совершенно иной темп. С трёх тысяч Гошка сваливает машину в пике. Корабельные артиллеристы пытаются дотянуться до него, но в зону уверенного поражения он входить и не пытается. Отворачивает, выполнив полвитка вялого штопора, и выравнивает полёт. Вираж с потерей высоты и новый заход на цель на бреющем полёте.

Ого, главный калибр расчехлён и стволы быстро поворачиваются в его сторону. Пора уносить ноги.

А с кормы на крейсер заходит Ярик. В его сторону тоже тянутся трассы пушечных очередей. Бритты позаботились и о зенитной артиллерии, и о выучке расчетов. Так что восемнадцатый тоже отворачивает. Гошкина очередь. Он потратил время на набор высоты и теперь заходит на бомбометание на четырёх тысячах метров. Вспухают клубы воздушных разрывов, пора уходить.

Нескольких минут имитации атак оказалось достаточно, чтобы до командира крейсера дошла мысль о том, что он обнаружен, и в покое его не оставят. Тем более, на смену Ярику подтянулся одиннадцатый борт. А когда по количеству оставшегося горючего место боя покидал Гошка, «Тарио» уходил обратно на север, отчаянно дымя всеми трубами. Похоже, в топки плеснули масла.

* * *

Разведчика на обратном пути он опередил. Тихоходная этажерка, напоминающая знаменитые бомбовозы Сикорского времён Первой Мировой, летала высоко, долго, но медленно. Так что до аэродрома дошел раньше минут на десять. Посадка прошла штатно, а в столовой народу почти не наблюдалось. Техники готовили очередные машины гонять по морю обнаруженный рейдер.

132